«Наши юные смешные голоса.»
Навеяно недавним постом о детских играх и развлечениях бумеров. У меня, как и у многих, кто отписался в том посте, было много случаев, когда возникал одновременно и вопрос «как мы вообще выжили» и, одновременно, ответ на него. И я решил, что три из этих случаев достойны отдельной заметки.
Случай первый. Спасибо «Миру Приключений»
Мне семь лет, школа закончилась рано, и я намереваюсь прогуляться до свалки списанной горной техники – где можно полазать по причудливым агрегатам и прихватить чего интересненького. Потом я собираюсь "осчастливить" (тут кавычки размером с триумфальную арку, примерно) родителей неожиданным появлением у них на работе - жили мы тогда на краю города, и чапать до горно-обогатительного комбината было не так уж и долго.
Иду я не по дороге, а напрямую, через характерную для крайнего севера пустошь с низкими кустами и валунами, и все это припорошено снежком непредсказуемой глубины. В какой-то момент, снежок под моими ногами проминается с эдаким звонко-хрустящим звуком, и я ухаю в реку, через подломившиеся лёд. А вот теперь дружно оцениваем качество детей советского производства 80-х годов. Мне семь. Но я знаю, что просто пытаться вылезти, опираясь о кромку руками, нельзя – лед опять подломится, и тогда уже весна покажет, где тут непослушные дети бегали к родителям на горный комбинат. Чтение приключенческой литературы (северный цикл Джека Лондона я обожал уже тогда) окупилось неожиданно быстро. Я налегаю на кромку грудью, пытаясь по ней распластаться, и делаю это в направлении ближайшего куста с длинными ветками (на моё счастье, такой есть) семилетний мальчишка нетяжел, поэтому я благополучно вытягиваю себя обратно на лед, и с него, на берег. Но. До хэппи-энда рановато. Напоминаю диспозицию – зима, Кольский полуостров, занесенная снегом лесотундра. Я понимаю, что идти к родителям на работу смысла нет никакого – у них там буквально ничего нет, чтобы мне помочь и решаю бежать домой. И именно бежать – опять же, я знаю, что идти нельзя, можно замерзнуть. Тут окупилось знание семейной истории (спасибо, мама) – предок со стороны матери получил прозвище «Железкин» когда после очень похожего происшествия в средней полосе добежал до деревни, по пути согревшись и даже не заболел. Я ненавидел бегать с самого детства, но тут я бегу, сохраняя темп так, что школьный физрук покрылся бы слезами радости, если бы это увидел.
Дома я совершаю первый в этой истории прокол – вместо того, чтоб сразу перекинуться в сухое, иду на кухню зажигать газ и ставить чайник. (опять же, я знаю, что нужно напиться горячего) но тут меня, такого живописного, на коммунальной кухне обнаруживает соседка, тётя Люда, и берет в оборот – отправляет переодеться и сажает парить ноги.
Случай второй: Ян Юнас
Я уже старше, но ненамного. Мы уже не живём в старых коммуналках
на краю городка, а в районе новостроек - на другом краю города. Из окон
прекрасный вид на озеро, маленький островок и лесотундру, а на той-же улице –
роскошный выбор строек и недостроев. Итак, воскресенье и у меня в планах замечательный недострой неподалеку – где всегда можно разжиться смолой,
строительными патронами (история связана не с ними) и причудливыми железками.
Мой обычный маршрут - забраться по построенной бетонной лестнице до второго
этажа, потом, по приставленной грубо сколоченной стремянке – на недостроенный
третий, где всё самое интересное. А вот обратный маршрут был довольно
своеобразным. В сторону моего дома смотрел ведущий в никуда дверной проём на
уровне второго этажа, под которым стоял бульдозер. Я спрыгивал на крышу бульдозера
(советское качество, металл крыши держался молодцом) оттуда – на кожух двигателя,
с него – на держатели ножа и на землю, после чего, довольный, чапал домой.
Думаю, вы уже догадалась в каком направлений движется эта история. В одно
прекрасное воскресенье, набив карманы ценной волшебной добычей, я вышел в свою
любимую дверь в лето – чтобы обнаружить, что какой-то поросенок Пётр сп%здил
сраный трактор.
И тут мы опять перемещаемся в мир советской жизни и художественной литературы.
В юности мой папа был тренером по парашютному спорту в ДОСААФ. И я еще в
детстве прочитал всё, до чего мог дотянуться, о тренировках военных и
гражданских парашютистов, а после просмотра фильма «В зоне особого внимания» я
до одури отрабатывал прыжок на полусогнутые сомкнутые ноги с падением на бок с
импровизированных вышек.
Летя вниз с высоты второго этажа, я группируюсь, и приземляюсь как надо – но тут,
уже начав падать на бок, я замечаю торчащую из земли арматуру, пугаюсь, и
выкидываю вперёд руку. Уже на земле я чувствую резкую боль в плече, и странное
тепло чуть ниже левой икры.
Атлас первой медицинской помощи Яна Юнаса стоял у моих родителей на полке с книгами
и, к моменту этой истории, был прочитан мной множество раз. Я точно знал, как
выглядит скелет, чем венозное кровотечение отличается от артериального, как дезинфицировать
раны, и как помочь человеку после поражения электрическим током. Поэтому я
довольно быстро понимаю, что это за странное тепло и что моя рука вывихнута, а
с одной рукой я не смогу ничего сделать с раной на ноге. Правой рукой я сгибаю
непослушную левую в локте, и начинаю плавно тянуть локоть по направлению к
солнечному сплетению. Рука встаёт на место. На моё счастье, в детстве у меня
был запредельный болевой порог, изумлявший родителей и зубных врачей – которых я
абсолютно не боялся, несмотря на общую ссыкливость. (Хотя, надо сказать, что
левая плечевая сумка у меня осталась ослабленной до сих пор)
Потом, когда обе руки функционируют, я накладываю что-то вроде жгута из
собственного шарфа на левую икру – из которой, как я и подозревал, не то, чтобы
хлестала, но довольно бодро лилась кровь.
Как я говорил выше, до дома было очень недалеко, и дополнительных приключений
по пути уже не было. Описывать радость моих родителей, когда я, такой красивый,
осчастливил их воскресный отдых, я не буду – ну, разве что я первый раз увидел, как
мой довольно смуглый папа становится чуть зеленоватого оттенка.
Случай третий: «Иногда просто везет»
Мы, с компанией таких же мелких и, чуть постарше, долбоёбов, развели костер за городом, возле смолокуренного котла. Кроме самих кусков вара, мы кидаем в костер всякую дрянь, с целью посмотреть, как оно сгорит, задымится или лопнет. И в какой-то момент один из нас извлекает из кармана гвоздь программы – спизженный из дома охотничий патрон 12-го калибра. Я ровно такой-же тупой долбоёб, как и все прочие, и мысль «ух-ты, как сейчас ебанёт» сменяется мыслью о том, что, собственно, случиться, когда патрон «ебанёт» только в тот момент, когда этот самый патрон уже невыносимо медленно летит в костер капсюлем вниз. До конца жизни я буду помнить две вещи - медленно летящую в меня бутылку с молотовым (вторая интифада, 1999 год), и вот этот неожиданно звеняще-тихий хлопок и лист карельской березы с аккуратными дырочками от дроби.
----
И вот что я вам скажу. Слава тебе господи, что нынче детям есть чем заняться, и стройки уже не так привлекательны в качестве игровых площадок. Поскольку нынешние компьютерные игры чудо господне, но сколько я не перебираю в уме игранные приключения и выживачи, не могу вспомнить ни одного, который давал бы нужную для выживания информацию – поскольку я затрудняюсь считать таковой трансмутацию кусков дерева в обрабатывающие дерево-же инструменты.
Хороших выходных дорогие друзья, берегите ваших мелких – детей, племянников и братьев\сестер – дети, хотя и выносливые, как тараканы, иногда на удивление хрупкие.