Немного о школе, её проблемах и школьном образовании

На Хабе (впрочем, как и во многих других местах) регулярно появляются заметки о современной школе — нужна ли она вообще, как она устроена, куда движется среднее образование. В этой небольшой статье я хочу поговорить о школе в широком историческом контексте — и о том, какие выводы из этого контекста следуют.

Я много лет преподаю в университете, раньше вёл школьные кружки, сейчас преподаю в частной художественной школе. Кроме того, около года назад стал сертифицированным школьным инструктором по шахматам. То есть я не педагог в полном смысле, но достаточно близко знаком с устройством системы образования.

Немного истории
Чтобы понять, откуда взялась школа и зачем она нужна, стоит начать с краткой истории власти — потому что эти два института развивались рука об руку.

Откуда берётся власть?
С времён первых городов-государств (XII век до н.э.) и почти до настоящего времени власть проистекала из сакрального: правитель был либо божественным, либо избранным богами. Это необходимо — потому что с точки зрения рациональной логики нет никакой убедительной причины, по которой один человек может обладать властью над другим. Властители Древнего Египта, Китая, Японии — потомки богов. Цари Иудеи — пророки и помазанники Божьи. Эта идея затем легла в основу европейской аристократии.

И тут возникает проблема: у правителей, конечно, есть родственники, которые по логике вещей тоже обладают «отблеском» божественного происхождения и они тоже правят и управляют. Но родственников мало, а государство усложняется - не напасёшся. Жрецам править тоже некогда (у них свои функции - уважение к божественному и власть нужно поддерживать). Так возникает бюрократия — прослойка между сакральной властью и «обычными» людьми. У бюрократов нет божественного происхождения, но есть доступ к носителям власти, и умение воплощать их волю.

Но тут возникает новая проблема: статус бюрократа нельзя передать по наследству (он небожественен). Но бюрократов надо как-то воспроизводить. Для этого и появляется инструмент — школа.

Школа как институт власти
Первые школы были тесно связаны с жреческими институтами. Обучали там будущих писцов, чиновников низшего звена, десятников, счётчиков, младших командиров. Это были не просто грамотные люди — это была элита по сравнению с условными крестьянами. В средневековой Англии XI–XIII веков образованные люди даже юридически считались частью духовенства, вне юрисдикции светской власти.

Школа долгое время оставалась институцией, которая воспроизводит элиту. Образование в ней было в основном гуманитарным и во многом теологическим. Исключения были - как, например, Китай, где существовала светская гуманитарная система экзаменов.

Промышленность меняет всё
С развитием торговли и промышленности школа перестаёт быть единым институтом. Появляются «профильные» школы: для военных, для строителей, для мореплавателей. Но настоящий сдвиг происходит с промышленной революцией.

Впервые появляется запрос на квалифицированного исполнителя — человека, который не управляет, но может работать самостоятельно, по инструкции. Раньше таких людей готовили ремесленные цеха, но цехов не хватало, да и статус учеников был высоким. Новая школа превращается в институт массового обучения рабочих. Эти «училища» не считались полноценными школами: там не учили философии, литературе или риторике — только грамотности, счёту, немного истории. Но даже это было шагом вперёд для выходца из деревни или городских низов.

Французская революция и школа для всех
В конце XVIII века Французская революция уничтожает сакральный фундамент власти. Власть теперь принадлежит народу, все формально равны. А если все равны — значит, у всех должны быть равные стартовые условия. Образование становится базовым правом. И школа меняет роль: она больше не воспроизводит элиту — она теперь воспроизводит всех.

Это был большой сдвиг. Раньше школа давала доступ к статусу. Теперь — это базовый уровень, который сам по себе ничего не гарантирует. Школа стремительно теряет престиж не потому, что стала хуже (это тоже происходит, но уже как следствие), а потому что перестала быть привилегией.

Когда у чего-то теряется основной смысл, мы начинаем изобретать какие-то дополнительные смыслы и рационалы. Школа перестала быть системой воспроизводства лидеров – и стало не понятно, зачем стараться и тяжело работать – ведь теперь школа, по сути, не даёт ничего, кроме базовых знаний. И школа начинает одновременно изобретать для себя некий ряд замещающих функций – отборочной ступени на пути к высшему образованию («будешь плохо учиться, станешь дворником»), места социализации, места воспроизводства «сознательных граждан», места, где «учат учиться» (когда-то это была функция домашнего образования, предваряющего школьное) и становиться все более формальной и условной.  Но насколько эти функции работают — можно судить по мотивации школьников, по качеству обучения и по постоянным спорам о «смысле школы». Чтобы уложиться в рамки «образования для всех», предметы изучаются ровно настолько глубоко, насколько их могут понять самые отстающие и плохо мотивированные.

Что с этим делать?

На данный момент никакого универсального решения нет. Одни школьные системы усиливают фокус на прикладных дисциплинах и «подгоняют» школу под запросы рынка труда. Другие — демократические и антропософские школы — сосредотачиваются на атмосфере, интересе и удовольствии от процесса. И честно говоря, мне этот подход ближе — несмотря на то, что мне иногда приходится объяснять первокурсникам архитектурного института, как пользоваться транспортиром.

Главная проблема современной школы — в утрате её исходной функции. Она больше не воспроизводит элиту, как в традиционном обществе, и не обеспечивает подъёма по социальной лестнице, как в индустриальном. При этом ей не удалось сформировать новую цель, соответствующую современному обществу. Школа продолжает существовать по инерции, не понимая, зачем она нужна — ни ученикам, ни родителям, ни обществу в целом. Именно это — отсутствие ясной, актуальной задачи — и делает её неэффективной и демотивирующей.