Потасовка. В бухте под вороньим знаменем (Р)
Так перед тем, как скоро грянуть буре -
Молчанья миг и краток, и тягуч,
И ветры медлят в недрах черных облак...
Но вновь циклопы злое замышляют,
The Tragedy of Hamlet, Prince of Denmark. William Shakespeare
Конунг приезжал в Россию не первый раз, как и его предки. В отличии от них, у него с этим ни разу не возникало проблем.
Он услышал Зов, в 2012 году. Призыв, возмущение старой крови в его жилах, тем чем он был и как он жил. Предки, крик разочарования которых прорывался сквозь века.
Повергнутый оземь вождь в медвежьей шкуре, смуглокожий и с черными волосами, над которым склонился бледнокожий и светловолосый крепыш. Светловолосый с грубыми чертами воин, с волчьими хвостами на поясе, в груди которого торчат несколько римских пилумов. Рослый воин в богато украшенной броне, в конном бою столкнувшийся с ударом копья в лицо, от воина в славянском доспехе. Дряхлый, умерший в своей постели старик со шрамом на лице. Рыжеволосый командир пикинёрской сотни, указывающий шпагой на обстреливающие строй ряды аркебузиров с длинными топорами, увенчанными серповидными лезвиями. Светло-рыжий офицер каролинеров, с оскалом на лице штурмующий редуты под огнем картечи. Молодой, почти мальчишка, драбант, утопающий в трясине ледяного осеннего болота. Знатный вельможа, флотский офицер, раненный последним залпом с тонущего и горящего многопушечного корабля.
Их было множество, сотни мужчин, десятки поколений, смерть которых он увидел, большинство из них сгинуло на войнах, в бою или выполняя свой долг и их разочарование в том, чем он был, в том, как он жил, ранило его как удар ножа. Мир менялся, и его дар позволил ему уловить это изменение. Дар позволил ему самому вкусить войны, получить опыт и навыки. Что-то передали и рассказали предки, их духи появлялись по ночам, во снах. Они предупреждали его о засадах в Мазари-Шерифе, они помогли найти ему снайпера на крыше здания в Басре, когда он ушел из армии в ЧВК. Предки учили его управлять и контролировать, шептали шелестящими голосами ответы на вопросы. И он учился, истово учился. Они тоже учились. Всё что знал он, знали и они, то, что они знали, они были готовы предложить. Сейдмад, хранитель священной Водановой рощи, научил его секретам ведовства и сейда, практикам, которые были недостойны мужчин и воинов, в те времена. Черновласый жрец, в замысловатой маске учил путям Танур и Ванф, гаданию по внутренностям и направлению падших в бою душ. Прапрадед, офицер-наблюдатель при Рейхсхеере, до войны был работником банка, талантливым математиком, который помогал ему вкладывать полученные и заработанные деньги.
Единственный с кем он отказался говорить был дед. Дед умер ещё при нём, и как оказалось имел немало скелетов в шкафу, его навыки были наиболее полезными, как солдат он был ближе всего к тому времени в котором жил Конунг, воевал от Дона до Будапешта, но как человек, он превратился в труса, скрывался и прятался, вырвал из души стремление к насилию, и воспитал свою семью, как католик, под другим именем и фамилией.[1]
Дед ныл, пытался оправдываться и срывать с себя пятнистую нацисткую униформу, раскаивался и отрекался от сделанного им. Предки смотрели на него с осуждением. Он предал веру и присягу, предал и бросил подчиненных и боевых братьев, предал свой род и свою кровь. Отца в рядах предков не было, он умер, не познав битвы, не взяв чужой жизни в бою, не оставив никакого иного вклада на этой земле, кроме Конунга.
В конце тринадцатого года, Конунг впервые услышал о талантах. Как и многие другие. Но в отличии от них, он знал, что таланты реальны, и смог использовать свой дар там и тогда. Террористический удар талантов по Суэцкому каналу, подорвал Ближний Восток словно бомба. В таких условиях, талант Конунга, его знания стали капиталом неизмеримой цены. Он выжил, столкнувшись с бродячим талантом-супертеррористом, выжил столкнувшись с целой командой таких и заработанных денег ему хватило чтобы нанять команду, верившую в него, не просто как в лидера. Вскоре он вернулся в Европу, намеренно двигаясь в сторону Петербурга.
На Балтике происходило возрождение старых идей. Неонацистские группировки, получившие силы, реваншисты с национальным самосознанием, сторонники возвращения к старым временам господства викингов или Шведской империи, языческие культы. Это всё вспыхнуло ярким костром, в который вскоре вмешались ещё большие игроки. Пираты нового толка, супертеррористы из числа потерявших человеческий облик, наемники-одарённые сверхспособностями.
Конунг строил свою группировку медленно и по частям. Неонацисты всех сортов были ему малоинтересны, но, если их идеи пользовались популярностью, а их сторонников можно было использовать — он не колебался и использовал. Если они стояли на пути — он не колебался и убивал их. «Каролинеры» были сильной группировкой, но у них не было глобального видения, они были шведскими патриотами, грезившими о том чтобы Швеция стала игроком, а не пешкой в глобальной политике. Он бил по ним, перехватывая дезертиров и предлагая большую идею, идею империи, во главе с талантами, старую-добрую реинкарнацию феодализма посредством силы. Кусок власти здесь и сейчас, пусть и под прямым контролем, но зато твой по праву.
Шаманы и мистики склонялись перед его тщательно выпестованным даром, а бросавших ему вызов или слишком опасных он тщательно уничтожал. Он был дитём слияния трёх миров. Индустриального и современного, с его силой стали и пороха. Протестантского христианства, что бросило вызов официальной разжиревшей церкви, возведя истину и служение в руки истово верующих, без посредников между Богом и прихожанином. И последним миром было старое, древнее язычество с железистым запахом крови на алтарях, меж заповедных деревьев посвященных божествам рощ. Ему были подвластны три силы, каждая из которых поодиночке могла бы быть бесполезной против лжепророков и культистов, но все вместе они разили наповал даже последователей самых темных и омерзительных культов.
Прагматичные пираты, склонились перед его жестокостью. Расчётливые наемники смирились с его силой. Супертеррористам он дал шанс заявить о себе настоящим делом. До него «Раубриттеры» были одними из многих. С ним в качестве лидера — они стали одними из великих. Но у этого была цена. Ценой за величие, ценой за репутацию была необходимость держать хотя бы клочок территорий в России и особенно в Петербурге.
Петербург был особым местом, не только потому что тут когда-то едва не погиб один из предков Конунга, получивший удар копьем в лицо от русского князя. Нет, Петербург был гораздо большим, чем поткание ностальгии или желание получить минуту славы, в первом городе талантов. В этом городе находились врата в Гиннунгагап. Он ясно видел это, хоть и побоялся использовать свой дар чтобы коснуться или открыть их. Это были не просто силы, с которыми не стоило играть смертным, это были силы за гранью понимания богов.
Конунг знал пределы своих сил, предки научили его осторожности и умеренности.
Но умеренность была не уместна, когда речь шла о контроле над землями в Петербурге. Ему они достались в наследство, королевский приз «Раубриттеров» первой волны, брошенный район, который они смогли удержать. Конунг вцепился в него мёртвой хваткой, и это оправдало все удары и все потери, что обрушились на них. В его группировку хлынул поток добровольцев, желавших сделать себе имя или получить информацию о талантах питерских улиц — он использовал их как пушечное мясо.
Авторитет его группы вырос, его, как одного из вождей стали призывать на важные собрания, определяющие ход истории. Выбирая на кого сделать ставку, он ни разу не колеблясь отверг предложение Атлантиды, несмотря на всю его заманчивость.
Другие не сделавшие такого разумного выбора, оказались стерты в порошок, и выживших он принял под крыло «Раубриттеров», заодно забрав и территориальные призы, которые никто не стал оспаривать. Во времена Выбраковки, он вместо того, чтобы поощрять разлад подчиненных и командиров, сплотил ряды, обещая защиту даже самым ничтожным талантам и собирая виру за каждого убитого «Раубриттера» не считаясь с потерями. Это подняло его личный авторитет, создало его группе твердую устойчивую репутацию талантов, способных отстаивать своих. Ну и то, что во время всех этих событий они ни разу не потеряли петербургский плацдарм, только увеличивало их славу.
Но небольшой район города, который они держали, был не способен прокормить их аппетиты. Конунг прекрасно это понимал. Район был убыточным по соотношению ресурсов которых в него приходилось вкладывать и отдаче, которую он давал. Многие высококлассные по мировым меркам таланты из его группы пали на проклятых Петербургских улицах. Убиты в битвах и перестрелках, арестованы Комитетом, захвачены в плен для торга городскими группировками. Пропали без вести. Ранены и ушли в отставку.
Те, кто могли годами править на других территориях, команды способные уничтожить армейскую группу, в Петербурге могли особо неудачно встретится с Опричником или Горным и в полном составе лечь в землю, не сделав ни единого ответного хода. За словами: «Раубриттеры» держат Петербург, для Конунга всё чаще стояло: «Раубриттеры» держатся за Петербург из последних сил. Выбирая весной, куда направить новые подкрепления, и как перестроить ряды, он предпочёл перевести ветеранов из России по другим территориям, поставив сравнительных новобранцев на их позиции, разбавив команды Выборгского района небольшим числом ветеранов из Европы и Азии. Это было его решение, которое он продавил на тинге[2]. Оно себя оправдало полностью.
Гамбург, Копенгаген, Роттердам, Нюрнберг, Ганновер, Бонн, Плимут, Кардифф, Бордо, Кадис, европейская перегруппировка «Раубриттеров» позволила им получить множество новых территорий разгромив или подчинив локальные группы талантов на местах. Готовился удар по Танжеру, отдельный ударный отряд финско-беломорская группировка «Фимбулветр» из более чем тридцати талантов в конце осени собиралась принести настоящую ледяную северную ярость, на территории этого портового города, пока, оставаясь в резерве и приглядывая за подчинёнными предприятиями в Финляндии и Карелии.
В Америке дела шли похуже. Ньюфаундленд был скорее статусной территорией, без значимой реальной экономики. Квебек занять нахрапом не удалось. Удары в Монреале и Оттаве заставили остальных талантов в Канаде считаться с «Раубриттерами» и переговоры были многообещающими, но затянутыми. Удар в направлении с севера на юг вдоль побережья до Бостона, провалился причем весьма критически, Конунг ещё только собирался разбираться с тем, что там произошло.
А вот удары по Виннипегу и Миннесоте оказались успешными сверх всякой меры. Виннипег контролировался метамфетаминовым картелем, в котором было несколько слабых талантов. Ими вытерли асфальт, после чего сверху добавили полицейских. Власть города вышла на переговоры, и группа из семи талантов, маскируясь под наемников сформировала частную команду. За несколько месяцев «Раубриттеры» играя в две руки разбили и вытеснили из города байкеров, додавили нариков и напряженном противостоянии выбили ударный отряд славянской ОПГ из украинской диаспоры, которая лишилась всей боевой силы из талантов. Затем пойдя на мировую с властью, «Раубриттеры» перехватили основной контроль над городом, и сейчас только локальная индейская криминальная группа из уличной преступности, могла пытаться его оспорить, но не могла из-за низкого количества талантов в своей среде.
В Миннесоту пришлось влезать именно чтобы громить группировку байкеров, «Ангелы Ада», а точнее их крыло, сомкнувшееся с «Каскадерами», плотно пичкалось талантами и могло себе позволить то, о чем другие криминальные группировки только мечтали. Тем не менее разница провинциальных талантов и ударных отрядов, которые сражались с настоящими «Каскадерами» быстро дала о себе знать. Потенциал для операции был настолько большим, что Конунг лично выехал в штаты для прямого контроля.
На «Раубриттеров» вышли сразу три группы из Миннеаполиса: All America Boys, Роткопф-Коллинз и Norteños. У всех трех были свои мотивы.
AAB была сравнительно крупной молодежной белой бандой. Занимая не слишком значимое положение на серьезных уровнях, они хорошо держали свои позиции на улицах, во многом благодаря сыгранности против этнических ОПГ и связям с бэрчистами, Арийским братством и другими ультраправыми. У них было несколько своих талантов, которых они опасались широко заявлять во многом из-за разразившейся войны между The Bloods, а точнее крупной ОПГ Twin Cities Tribes и союзом Milkvans, Mníssota Riders и Road River — трех группировок байкеров, ассоциированных с Ангелами Ада. Любая из сторон могла пойти на любые меры чтобы захватить больше талантов.
Роткопф-Коллинз были союзом ирландской и еврейской мафии, довольно плотно державшая букмекеров и авторазборки в Сент-Поле. У них не было своих талантов, а помощь через ирландскую диаспору могла вовремя не добраться. Деньги в бизнесе крутились солидные, и Twin Cities Tribes, стали конкретно наезжать на мафию, которой было почти нечем ответить на беспредел черных братьев, набиравший обороты на фоне полученных некоторыми из них суперсил. Городской команде жаловаться было бесполезно, по какому-то невероятному совпадению отряд «Rusty bumblebees» состоял из чернокожих и не реагировал на вызовы в отношении банды TCT[3]. Второй проблемой были индейские ОПГ — Native Mob. Союз из четырех крупных группировок, две из США — Brutal Bisons и Smokin Tomahawks — байкерские команды претендовавшие на расширение сети своих chop shop авторазвалов, две из Канады — Wolves of Manitoba с которыми у «Раубриттеров» были постоянные стычки в Виннипеге и которые владели обширной сетью сбыта разной контрабанды через границу, а так же Kinnikinnick Twisters [4] — группа специализирующаяся на распространении наркоты, которая неожиданно переключилась на народные индейские снадобья и коктейли, ту же самую наркоту по сути.
Norteños были отделением от своей основной банды, одним из самых северных, который объединял не только этнических латиноамериканцев порой в четвертом поколении, но ещё и white trailer trash, с вкраплениями других банд. Основными их противниками в городе были The Bloods и Sureños, но последние, как и Norteños внезапно столкнулись с переделом рынка. Начиная с 2013-го года, множество талантов избрали своими целями наркокартели. У всех для этого были самые разные причины, но одной из основных которую Конунг хорошо понимал, потому что провернул дважды тоже самое, только в другом регионе, было желание разжиться большим количеством неучтенной налички. Но процесс пошел по цепочке и превратился в неуправляемый хаос, подрывавший целые страны и получивший название Латиноамериканских войн, которые были в разгаре и сейчас. На стороне картелей было огромное, хотя и конечное количество денег, армии и коррумпированные политики. За талантами была сила и полное отсутствие желания её контролировать.
На уличном уровне Norteños и Sureños это привело к пониженным доходам и повышенным рискам. Коррумпированные политики и офицеры полиции переставали получать деньги, с рук было нечем барыжить, а долю от дохода было не получить. Рэкет в подконтрольных районах тоже не приносил денег, большая часть среднего бизнеса, предпочитала держаться от контролируемых латиноамериканскими ОПГ кварталов, как можно дальше. Мелкие предприятия часто были прачечными для отмыва или мелким семейным бизнесом, с которого мало того, что было нечего стричь, так это ещё и не приносило дохода. Латиносы попытались залезть в другие районы, столкнувшись между собой и вот тут-то по ним и ударили Milkvans, отделение Ангелов Ада, занимавшееся продажами психоактивной дряни. У «молочников» были свои таланты, в большем чем у «северян» и «южан» количестве, и по жестокости они ничуть не уступали латиноамериканцам. Norteños смогли договорится об объединении с Sureños и мелкими азиатскими группировками камбоджийцами, хмонгами, вьетнамцами и китайцами, но это отстрочило полный разгром, не остановив его. Лишенные доходов и сил, группировки забыв об амбициях стали искать новых покровителей.
Именно из Миннеаполиса Конунг вернулся в Европу, с колоссальным триумфом. Больше, чем половина подпольного мира сразу в двух городах, была захвачена его альянсом, с талантами во главе. Переговоры были непростыми, учитывая, что в одной связке предстояло работать американским ультраправым, мафии старого типа с консервативными ирландцами и евреями, уличной и латиноамериканской отморози.
Конунг собрал в кулак тридцать талантов, оголив остальные направления до предела, и на переговорах безоговорочно установил свое лидерство и свои правила, потому что именно его команды до начала дипломатической встречи не просто атаковали талантов из TCT и альянса байкеров, но ещё и основательно им вломили в процессе отбившись от городских «Rusty Bumblebees», «Missisipi Steamships» и команды штата «Lake Folks». Это была не просто заявка на место за столом, это была демонстрация силы и заявление.
Не меньшей заявкой было и обещание провести кровавый орёл над любым, кто решит внести разлад в альянс или предать «Раубриттеров». Не выйти из дела, а именно предать, как подчеркнул Конунг. Никто не спросил, что такое кровавый орёл, потому что все уже были осведомлены о том, что произошло с вторым в иерархии TCT талантом по кличке Speedball, труп которого с вырванными из спины легкими нашли в гараже его собственного дома. В отношении Миннеаполиса и Сэйнт-Пола ещё не было утвержденного пакта, только личные договорённости, так что руки у «Раубриттеров» были развязаны по полной. Всё что оставалось собравшимся, согласиться или отказаться.
Отказавшихся не было и за неделю группа Конунга навела порядок поочерёдно выбив из нужных им районов и территорий — не нужных им людей, в процессе отправив в реанимацию несколько городских героев. Мэр Миннеаполиса сломался уже на третьем и стал искать способы уладить ситуацию, итогом чего стала небольшая встреча Конунга с местными политическими лидерами. У Конунга был распланирован долгий план, но все оказалось довольно просто.
Мэром Миннеаполиса была женщина либеральных взглядов, которая оказалась не готовой к серьезным супергеройским разборкам на улицах города. Губернатор WASP, из богатой семьи, повязанной родственными связями с ещё более богатыми, тоже был либеральных взглядов и очень не хотел вмешательства федеральной власти в дела штата, а вмешательство могло бы и случится если бы «Раубриттеры» продолжили веселиться. Мэр попробовала ерепениться, угрожая вызовом национальной гвардии и наградой за головы всех талантов, но Конунгу даже не понадобилось вмешиваться, до губернатора дошло и без его помощи, и он заткнул подчинённую.
Решение было простым и отработанным, власть не вмешивается, взяв паузу и обратившись за помощью к «Ландскнехтам», «Ландскнехты» помогают властям обучить городские и штатные команды, не задавая лишних вопросов о некоторых талантах, и разрабатывают пакт о гарантиях сторон. «Раубриттеры» и все выжившие к моменту окончания работ над пактом, под пактом расписываются, как и власть имущие. После чего всё снова становится тихо и мирно.
Выбора у политиков особо не было. «Раубриттеры» зачистили свою часть поляны и начали распределять и делегировать полномочия местным, но тут Конунга настигли неприятные новости.
Ослабленный петербургский периметр всё-таки пробили. В Петербурге нельзя было не патрулировать свои районы, нельзя было не быть на виду, а у «Раубриттеров» не было возможности оперативно и незаметно перебрасывать людей через полмира. Пока ещё не было. Пока ещё. Но на этом они и попались. В еженедельных стычках костяк группировки калечился, попадался и стачивался не по дня, а по часам. Уцелевшие набирались опыта, но группировки в Петербурге обратили внимание на баланс сил.
Начало конца было стремительным и складывалось из серии случайностей. «Ночеходы» смогли полностью прервать сообщение «Раубриттеров» из Выборгского района с Выборгом и Мурманском, в этот же период «Велиты» и «Рубеж Обороны» действуя независимо разбили две командные ячейки, разгромили сборочный центр и перерезали связь группировки через Петрозаводск и Всеволожск. Ближайшие самые боеготовые подкрепления продолжали пастись на своей поляне, а в Петербурге не осталось не то, что тех, кто знал куда и как передать информацию, но и тех, кто мог принимать какие-либо осмысленные решения, сеть посредников работала с задержкой на три дня, а все доступные аналитики были заняты новыми территориями.
Выходящие на патрули бесконтрольно бойцы, понесли ещё большие потери, а государственные команды, подхватившие от «Велитов» след через разгромленный сборочный центр, задержали множество сообщников и посредников. Положение было настолько тяжелым, что Конунгу пришлось давать отмашку на сигнал через ГКН открытым текстом, приказывая всем оставшимся талантам в городе — залечь. Бросить всё на самотек в Миннесоте было нельзя, но команда лечь на дно дала несколько дней. На территорию Выборгского начали просачиваться другие группировки, но почти сразу они передрались между собой и отступили, а небольшие собранные из наемников и не самых надежных европейских талантов подкрепления, удалось добросить до города. Разную среднюю мелочь удалось навербовать и в самом Питере, где были команды и таланты, заинтересованные в деньгах.
Последние были конечны, но Конунг не просто так вырезал из Спидболла легкие, пока тот ещё хрипел и шевелился. Удар по TCT позволил накрыть региональный общак The Bloods, так что вместо внеплановой премии своим людям, он направил его на финансирование разной шушеры, которой было приказано потусоваться в Выборгском районе. По отдельности они были незначимы, да и долговременно работать на «Раубриттеров» им было не интересно. Но полторы сотни талантов есть полторы сотни талантов, какими бы мелкими они не были, это толпа с общей целью. Питерская толпа, что немалозначимо, фрилансер в Питере — это человек из фарфора на ринге сумоистов. Миллион нитей, связей и обязательств между сторонами. Как и предполагал Конунг, группировки не стали осложнять своё положение и ограничились мелкими разборками, ожидая пока у «Раубриттеров» кончатся деньги.
Конунг тоже не стоял на месте, первым пунктом на его пути была «Тессароконтера», огромная плавучая база «Ландскнехтов», дрейфующая между Исландией и Гренландией, наблюдая за Атлантидой с северного направления и осуществляя общий мониторинг морской зоны. Репутации Конунга и «Раубриттеров», а также суммы в двести тысяч пиастров [5], хватило для организации прямого разговора с региональным командиром. Тот дал принципиальное согласие на разработку пакта и переговоры с властями Миннеаполиса, но предупредил что если те предложат полуторную ставку от заявленной, то в течении трёх суток «Ландскнехты» и «Раубриттеры» в Миннесоте больше не друзья пока за услуги «Ландскнехтов» платят.
Конунг в ответ лишь пожал плечами, верность «Ландскнехтов», как наемников бралась в аренду лишь один раз. Симпатичным клиентам они делали скидку, либо информировали о возможном предложении, которое они примут. «Раубриттеры» были не слишком симпатичны «Ландскнехтам», но предложение и запрос на посредничество они оценили. Так что, если их перекупят, у него будет достаточно времени чтобы объяснить властям почему предавать их договоренности было очень плохой идей, а заодно эвакуировать группу за границу штата.
Договорится о найме ударного отряда не получилось. Даже не выдавая основную цель, Конунг удостоился ироничного взгляда, и цены в двадцать пять миллионов пиастров залоговых [6], не считая оплаты за основную работу. Это было ожидаемо, уж кто-кто, а «Ландскнехты» наверняка в деталях были в курсе проблем «Раубриттеров» в Петербурге. Удалось договорится, только о том, что контракт о поиске новых участников в команду, вывесят на ресурсах «Ландскнехтов», бесплатно и только в том случае если «ЛандскнехтГрупп» получит договор о работе с Миннеаполисом и Сент-Полом. Конунг мог считать это своей победой над обстоятельствами, парой лет ранее, «Ландскнехты» не стали бы на «Раубриттеров» даже смотреть, не говоря уже о бесплатных услугах или о том, чтобы выйти помахаться за них в Петербурге.
Следующей остановкой Конунга была Германия. «Раубриттеры» не были типично неонацистской группировкой талантов, не были они и панскандинавским проектом, чтобы там не трепали на форумах, Конунг как один из лидеров, прошедший по головам и по трупам, знал это точно. «Раубриттеры» можно было разделить на несколько групп. Первые, оригинального происхождения, державшиеся за Петербург и ныне распыленные по Европе в экспансию, «Бронибор», «Твангсте» и «Ливония», таланты из Польши, Германии, Калининграда и Прибалтики, нанятые человеком или существом, называвшим себя, Магистр или Ландмейстер. Затем было второе поколение, собственно «Раубритеры» осколки разбитых мелких группировок, которые столкнулись с экспансией петербургских талантов и рванули в город в попытках отвести удар от своих территорий. Они состояли из разных обломков, «Ryttarvärja» [7] группа Конунга, «Хирд» группа из бывших «Каролинеров» союзная Конунгу, «Кварца», «Племя Рёрега», и «Угунскрустс» польская и прибалтийская группы, состоявшие в том числе из разбитых в Калининграде неоязычников и неонацистов и «Рутьеры», всякая шантрапа отовсюду скопом нанятая в «Раубриттеры», как стала называть себя союзная петербургским группам группировка «Венайя».
Конунг точно знал, что «Венайя», «Бронибор», «Твангсте» и «Ливония» изначально играли на одной стороне, их мнимое соперничество было призвано замаскировать планы тех, кто ими руководил. Часть талантов группы происходила из среды реконструкторов, которые пересекались как раз в Выборге, более того они очень своевременно сформировали из разбитых или независимых групп (очень своевременно мигрировавших не на восток, а на запад), крупную и относительно сильную группировку, с пусть и зыбкой, но общностью идентификации себя, как переиздания северных славян и скандинавов, в той или иной степени. Это был некто очень умный и абсолютно лишенный какой-либо предвзятости. Настоящий хладнокровный манипулятор, не лишенный жестокости и прагматичности.
Когда Конунг только раскрутил цепочку, выходя на личность Лендмейстера/Магистра/Кнайпхофа/Кнутсона (каждая группа знала своего благодетеля под разными псевдонимами), порой жестоко расправляясь с первым и вторым поколением командиров группы, он просто хотел не оставлять в тылу никого из тех, кто мог бы свергнуть его, на пути к власти. Но в очередной день, он обнаружил своего информатора мертвым, с покрытой рунами датской секирой в груди и воронёной сигтунской монетой во рту. Рукой информатора и его кровью, на стене была выведена фраза «Es lohnt sich nicht.»[8]
Конунг понял намек и оставил старых «Раубриттеров» в покое. Было ли это связано с тем, что он был хорошим командиром, или они подчинились ему по приказу, но значительная часть первого поколения ему присягнула и помогла окончательно поглотить и подчинить второе поколение, приведя Конунга к власти на территории всей западной Балтики, откуда он и устремился дальше на запад. Но теперь ему была необходима если и не личная встреча, то как минимум согласованность планов.
Собеседник Конунга, когда-то был известен как талант по прозвищу Аколуф. Его карьеру прервала одна особо неприятная тварь, возможно каркинос, возможно что-то более худшее, ни у кого тогда не было времени разбираться. Монстра обнаружили двигающимся к Готска-Сандён, курсом на Северо-Восток, в Ботнический залив. В сражении с чудищем, западную оконечность острова спекли в стекло, но монстра смогли остановить, и его остатки потом стали местной достопримечательностью. Но тогда, до этого было ещё далеко. Аколуф потерял в бою ногу, начисто, чуть выше середины бедра. Конунг лично вытащил его, без всякой задней мысли. В тот момент он не хотел, чтобы ещё один из его соратников, боевого братства, умер сожранный и разорванный тварью или её детенышами.
Так или иначе, Аколуф оказался ему должен. За спасённую шкуру, за протез ноги, дававший ему почти прежнюю жизнь и за новую непыльную работу в руководстве охранной фирмы. Куда важнее было то, что Аколуф был бывшим «венайцем» и точно имел выходы на Магистра. В Гамбурге, в офисе его компании он выслушал Конунга и обещал подумать. Ответ пришёл быстро. Прямо в гостиничном номере, на кровати Конунг обнаружил чемодан с двадцатифранковыми золотыми монетами, какими Франция в свое время выплачивала Германии контрибуцию.
Но это было куда менее интересно чем список талантов, которых ему следовало нанять и завербовать, координаты складов и схронов со снаряжением и ответ на вопрос, кто и как смог это подбросить сквозь все слои защиты, не оставив следов на видеокамерах, и ‘исчезнув’ четырёх эйнехириев. Так или иначе, два крыла «Раубриттеров» теперь действовали по согласованному плану, и шансы удержаться в Петербурге или вернутся в него сравнительно быстро, у них оставались. Организовав прикрытие и подперев свои отряды в Америке, Конунг в составе небольшой группы выдвинулся в Россию.
У него было несколько основных задач на ближайшее время. Первая, забрать поставку в Выборге, возможно не только свою, там же в это же время крупнейшая петербургская преступная ОПГ «Рапторы», планировала протащить несколько контейнеров левым грузом, без записей. Данные были точны, Конунг не жалел денег и влияния на организацию широкой сети агентов. Сначала ты двигаешь людей на позиции стивидоров, а потом стивидоры двигают твой бизнес. В их деле снаряжение и рычаги давления на переговорах, куда важнее прямой возможности бить по противнику. Осёл груженый золотом возьмет крепость, осёл груженный силовой броней, кровью виверны или паче чаяния чем-то большим, заставит некоторых президентов лично вылизывать твои ботинки.
Вторая задача, укрепить позиции в Приозерске, Заозерске, Всеволожске, Выборге. Можно потерять контроль над Петербургом и вернуться в него, если у тебя есть контретные подходы, но потеряй зоны контроля в Ленинградской области, коридоры через границы и побережье, и всё, твоя карта бита. Тебе надо либо задействовать посредников, выдавая свои планы, либо тебя перехватят на подходе.
Третья задача, заключалась в том чтобы разобраться с тем, что произошло в Петербурге, оценить оставшиеся плацдармы в городе и возможно организовать контрудар. Возможно выждать. Возможно атаковать.
Конунг прибыл в Петербург напрямую, на пароме балтийских линий, под почти легальным прикрытием нотариуса. Поселился в отель, записался на экскурсию в Ораниенбаум, покатался по осенней Неве на туристическом речном трамвае, собираясь забрать информацию об уцелевших в городе сообщниках и бойцах, но быстро понял, что за ним следят сразу с двух точек. Вычислить кто следит, было не сложно, духи предков помогли подметить детали. Один из следивших, принадлежал к «Велитам». Метку своей группы он спрятал, но, пристально, неотрывно следуя за агентом «Раубриттеров» и словно невзначай оставив на сидении трамвая следы от пальцев он выдал себя. Метка в виде буквы V, была видна только в определенном спектре, но не приходилось сомневаться, что на соседнем судне, турист-фотограф, типичный студент с жидкой бороденкой и хвостом сальных волос, снабжен не только и не столько фотоаппаратом. Простой, но невероятно эффективный трюк, для обмена информацией необходимо занять определенное место. Но сделав это ты помечаешь свою одежду в составе со спинки, который ты наверняка не заметишь. Дальше тебя берут под контроль и ведут.
Раскусив игру «Велитов», Конунг не сделал ничего. Не выдавая себя, он сошел с катера и отправился в метро. За сообщником продолжали следить, как наверняка и собирались взять полтора десятка туристов с катера под контроль. Конунг не сделал ни единой попытки провериться на хвосты или оторваться. Проехался на метро, погулял по Невскому, сделав петлю на Дворцовой и вызвав такси уехал обратно в гостиницу. Только там, вместо того чтобы зайти в свой номер, он прошёлся пешком по лестнице и вышел на этаж выше, зайдя в номер расположенный прямо над своим. Там уже неделю жил внук с полупарализованным дедушкой. Агент был из числа понятливых балканцев, и за чистый немецкий паспорт и пару десятков тысяч евро, не задавая лишних вопросов провез в страну эйнхерия, возвращенного и обученного Конунгом.
Эйнхерии были довольно простыми созданиями, возвращенная им жизнь, утекала из них слабее или сильнее, но Конунг, объединив две ветви эзотерических учений, разработал, усовершенствовал и отточил методику их возвращения. Рокировка была простой. Внук с дедушкой выезжают из отеля, а нанятый агент живет здесь ещё несколько дней, под видом туриста-нотариуса. Затем турист-нотариус благополучно садится и улетает в Германию, где превращается из нотариуса в обычного бюргера, уехавшего из Кёльна в Америку и вернувшегося обратно в Фатерлянд, пожить для себя.
Переодевшись и наложив грим, Конунга под видом дедушки вывезли на кресле-коляске из номера. Судьба агента его волновало мало. Не облажается и доберется до Кёльна, может получит ещё работу. Попадется, выдать что-то важное не сможет, а если сильно будет трепаться, в российских тюрьмах заключенные без общаков сидят уже который год, за небольшую деньгу, зарежут только в путь.
Эйнхерий превосходно отыграл свою роль, во многом потому что жил уже несколько недель и был отлично обучен. Это только в представлениях интернетной молодежи и тупых талантов, эйнхерии это безумные духи, возвращённые на битву и не способные на тонкую деятельность. Эйнхерии воистину жили ради битвы, но, как и любые воины, они не были чужды военной хитрости, пониманию что есть больше, чем один способ убивать своих врагов. На улице, их уже ждало такси, специальный фургон для перевозки инвалидов, куда Конунг загрузился. Несколько улиц спустя, наклейки с инвалидной коляской с фургона пропали и он поехал в сторону Приозерска. В Петербурге было оставаться опасно.
Таланты и обыватели только думали, что истребили российскую традиционную преступность, подобного добиться у них удалось только в Петербурге, и частично в СЗФО, в большинстве остальных регионов они продолжали вести борьбу, загнав противника в подполье. В следствие этого, на рынке профессий оказалось в избытке два типа людей — тупых мускулов, и тех, кто, получив от талантов желал получить толику их силы и влияния. Из последних, через Москву и Тамбов, «Раубриттеры» сформировали ЧОП-прокладку, контору прачечную, в которой они трудоустраивали своих сообщников-хирдманнов.
